У жены в Раю еще нет имени. Лишь после изгнания из Рая Адам даст ей имя Хава, или Ева, что значит «жизнь». Первое звено греха в человеческом роде, а вместе с ним и косвенная причина смерти – женщина – называется «жизнью», но не в насмешку, а ради пророчества.

Жизнью должна стать Евина Дочка, к Которой тоже придет Архангел, только не падший, а славный. Он придет и скажет: «Радуйся, Благодатная. Господь с Тобою». Слов таких никогда не говорили ангелы людям. Ни Моисею, ни Илии, как бы ни были велики эти оба, ни кому-то еще.

Моисей, проживший 40 лет во дворце фараона, еще 40 – в горах среди овец и наконец еще 40 – в пустыне, предводительствуя евреям, описал в кратких словах историю грехопадения.

Лука, «врач возлюбленный», спутник Павла и один из 70 апостолов, описал Благовещение.

Эти рассказы зафиксированы не только в разные времена, но и на разных языках. Моисей – на иврите, Лука – на греческом. Но приложенные друг к дружке, эти рассказы образуют подобие зеркального отражения. Все главные черты в них тождественны друг другу, и только знак «минус» моисеевого рассказа меняется на знак «плюс» в Евангелии.

Если Господу было угодно родиться от Жены, то почему Он не родился сразу от Евы? Зачем нужна была эта длинная, кровавая и запутанная трагедия, называемая «историей»? Неужели наш мир для Него – подобие театра? Конечно, нет.

Дело в том, что нельзя, невозможно родиться Богу от любой жены. Любой куст может стать Неопалимой купиной, если Бог того захочет. Но не всякий человек может быть вместилищем наивысшей благодати. В большинстве случаев куст сгорит в пламени Божества, а, говоря евангельски, и «мехи прорвутся, и вино прольется».

Во всех женщинах – одна природа и органы пола приспособлены к вынашиванию и рождению. Но не во всех женщинах одни мысли, одна чистота, одна молитва, одно желание служить только Единому и больше никому. Господь воплотился и стал человеком, как только нашел Ту, от Которой стало возможно Боговоплощение.

Вся история мира до Рождества, говорит Иоанн Дамаскин, двигалась в сторону рождения человечеством лучшего цветка – Богородицы. И в слове «Богородица», говорит Дамаскин, помещается весь Промысл Божий о ветхозаветном мире.

Ради этого – избрание одного человека – Авраама. Ради этого – дарование Аврааму потомства и превращение этого потомства в многочисленный народ. Ради этого – дарование народу Закона. (Нужно было отделить и оградить этот народ от всех прочих, чтобы в недрах его вырастить Деву, достойную стать Матерью Мессии.)

И вот Она родилась.

Уже прошли, незаметные для посторонних глаз, годы жизни при Храме – годы, овеянные тайной, пронизанные благодатью; годы, прожитые под недремлющим взором Всевидящего Ока.

Уже девочка стала девушкой, и в Храме больше оставаться было нельзя. Уже обручили Ее вдовцу из Ее же колена, который должен был хранить и оберегать врученное ему сокровище.

Она никогда не была праздной. За годы жизни в Храме Она привыкла чередовать молитву с работой, а работу с чтением и богомыслием. И тогда Она тоже была занята делом, когда, не раскрывая дверей, в Ее доме появился Архангел.

Есть иконы, на которых Дева прядет. Это, скорее, символ, чем факт, поскольку в Ее чреве и от Ее кровей для Бесплотного соткалась Плоть. Прядение указывает на это. И есть иконы, где Она читает. Читает, конечно же, Писание и, быть может, те самые слова, где говорится: «Се Дева во чреве примет и родит Сына».

Так или иначе, Книга подходит больше. Ее многочисленные буквы, точки и крючочки так похожи на обилие ветвей и листвы на дереве. Дева Мария ведь исправила Евину ошибку, загладила прежнее непослушание. В листве райского дерева тогда спрятался змей, а в буквах этой Книги таится небесный смысл. Там, у дерева, праматерь была в высшей степени нерассудительна, доверчива, поспешна в решениях. Здесь Мария проявляет сдержанность и мудрость. Она проявляет наличие у Нее духовного опыта, редкого, почти невозможного для Ее отроческих лет.

Совсем недавно тот же Архангел, «Гавриил, предстоящий пред Богом» (Лк. 1: 19), явился в Храме священнику Захарии и возвестил о будущем зачатии Предтечи. Тогда старый священник «смутился, и страх напал на него» (Лк. 1: 12).

Когда же Дева Мария увидела небесного гостя, Она «смутилась и размышляла, что бы это было за приветствие» (Лк. 1: 29).

Разница очевидна: священник боится, Дева размышляет. Она смотрит на гостя молча, так, словно Она привычна к посещениям сверху. Она молчит и рассуждает в себе. Это проявление дисциплины ума высшей пробы; это аскетическая зрелость высшего порядка.

Никакой мистический экстаз не овладевает Ею, помимо Ее воли. Она предельно собранна. Она вслушивается в слова Гавриила, а тот объясняет Деве, что пророчества исполняются. На языке понятий, доступных только уму и сердцу истинных израильтян, чающих утехи Израилевой, Гавриил говорит о рождении Сына, Которому будет дан престол Давида, Который воцарится над домом Иакова и Царству Которого не будет конца.

Дева слушает.

Надо думать, что Она не просто слушает, но слушает и молится, силясь почувствовать, обман ли это, подобный шепоту змея в Раю, или правда Божия. Один раз Она позволяет Себе вопрос: «Как будет это, когда Я мужа не знаю?»

В ответ Гавриил говорит о Духе Святом и о Силе Всевышнего, Которые имеют найти на Нее и осенить Ее. Дух Святой – это Утешитель, а Сила Всевышнего – это Слово Божие и Сын. Он здесь, Он смотрит на Ту, Которая будет Его земной Матерью. Он ждет Ее согласия.

Ведь еще не произошло зачатие. Еще только идет диалог Ангела и Девушки. Вся история мира истончилась до слабости нити. Испугайся Дева, скажи: «Я боюсь! Отойди от Меня», – и Ангел отойдет, а история продолжится. Продолжится поиск земной Матери для Безлетного Сына.

Мария не должна отказываться ни из чувства недостоинства, ни из чувства страха. Она должна быть выше Моисея, который, слыша повеление идти в Египет и уводить народ, то ссылается на дефект речи, то спрашивает, что именно ему говорить израильтянам.

Дева отвечает: «Се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему».

Все!

Двери души Марии раскрыты воле Божией и замыслу о Ней, а через Нее – о всех нас. Человечество в Ее лице сказало Богу: «Да!» Человечество сказало: «Приходи! Приходи тем чудным и неожиданным способом, которым Ты решил прийти».

Бог, уважающий свободу человека, получает человеческое разрешение не то чтобы творить в тайне от праздных взглядов Свои великие дела, открытые и понятные одним только смиренным душам. Об этом скоро Сама Мария пропоет, встретившись с матерью будущего Предтечи.

«Низложил сильных с престолов, и вознес смиренных;

Алчущих исполнил благ, и богатящихся отпустил ни с чем» (Лк. 1: 52–53).

***

Наши молитвы в большой части своей повторяют однажды сказанные ангелами слова. Мы поем, вслед за серафимами, на литургии: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф».

Мы читаем и поем Трисвятое.

Мы начинаем утреню ангельскими словами: «Слава в вышних Богу, и на земле – мир, в человецех благоволение».

К Божией Матери мы тоже обращаемся ангельскими словами.

«Радуйся, Благодатная. Господь с Тобою», – говорим мы Ей вслед за Гавриилом. Эти слова повторяются часто, далеко выходя за рамки праздника Благовещения. Вплотную к ним примыкают длинные похвалы великолепного Акафиста Благовещению, каждая строчка которого слаще рахат-лукума.

Радуйся, Лествице, Ею же сниде Бог!

Радуйся, мосте, приводяй сущих от земли на Небо!

Радуйся, столпе огненный, наставляй сущия во тьме!

Радуйся, покрове миру, ширший облака…

Все эти похвалы рождены архангеловым голосом и радостью об исполнившихся пророчествах.

А что же сам Гавриил?

Исполнив то, что было велено ему, и услыхав слова согласия от Девы, он видел, как зачинается в Ее чреве и принимает плотский образ Господь, и с благоговейным страхом покинул скромный Назаретский дом.

«И отошел от Нее Ангел» (Лк. 1: 38).

Мы получили это письмо от знакомого украинского епископа, который пожелал сохранить свое имя в тайне...

Наступает время, подобного которому не помнит наше поколение верующих Русской Православной Церкви. Да и не помнят такого наши отцы и деды. Хотя и не время наступает, кажется, а лишь какой-то период недолгий, но почему-то при этом он пугающей черной тучей затягивает духовное небо. Почему же? Почему у многих верующих появилась такая тяжесть и безысходность на душе вместе с этим карантином? От страха заразиться этой новой инфекцией, не выжить после нее? Нет, не поэтому. Может быть, от мысли оказаться изолированным дома, без дела, без обычного течения жизни, без интересной работы, активного досуга, без личного общения с друзьями? Нет, и не поэтому. Современный человек найдет замену всему этому на несколько недель или даже месяцев. А может быть, это страх остаться без средств к существованию для своей семьи, без продуктов, потерять в этот период насиженное место работы? Такие мысли могут, конечно, беспокоить, но нет, и они не поколеблют глубокого внутреннего понимания верующего человека, что Господь управит всё это земное Своими путями и «живы будем, не умрем» – проверено на опыте.

Так откуда же такая тревога? Почему так тянет сердце и так уязвляется душа?

Есть ответ на этот вопрос. Хотя и не все еще его осознали. Мы можем остаться без Христа. Без нашего любимого Господа Иисуса Христа!

***

«Да неужели?» – скажет кто-то. «Храмы открыты пока, Литургия совершается, можно приходить на богослужение, соблюдая нехитрые санитарные правила. Да и разве вообще можно нас отлучить от Христа?» – продолжит другой, ведь кто ны разлучит от любве Божия? Cкорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или нагота, или беда, или меч?.. Ни смерть, ни живот, ни ангели, ни начала, ниже силы, ни настоящая, ни грядущая, ни высота, ни глубина, ни ина тварь кая возможет нас разлучити от любве Божия, яже о Христе Иисусе Господе нашем (Рим. 8: 35, 38–39). И будут, безусловно, правы вторящие словам апостола.

Так почему же скорбь, отчего же тяжесть и тревога?

Оттого, дорогие мои, что мы с вами привыкли жить Причастием.

Мы привыкли жить Причастием, и нам невыносима даже мысль, что какое-то время этого не будет

Мы все, современные верующие Русской Православной Церкви, живем постоянным Причастием Святых Христовых Таин – и уже не можем жить по-другому. Нам невыносима даже мысль, что какое-то время этого не будет. Этим состоянием, этакой «духовной разбалованностью» мы отличаемся от наших святых предков, мучеников и исповедников века ХХ-го. Они были намного более строги к себе. Они от юности своей были настоящими подвижниками благочестия по сравнению с нами, верующими века ХХІ-го. В духовной строгости к себе и внутренней дисциплине, воспитанной в них тяжестью жизни и при этом редким и ответственным ритмом Святого Причащения, наши православные предшественники умели стойко переносить клевету, оскорбления, гонения, ссылки советского периода. От тяжести своего Креста они не впадали в отчаяние и неверие. При этом каждое Причащение Телу и Крови Христовым, случавшееся порой с ними очень редко, они умели нести в себе как драгоценный Дар многие годы исповедничества. И ничто их не могло разлучити от любве Божия, яже о Христе Иисусе Господе нашем (Рим. 8: 39).

Но не такие мы с вами, дорогие мои и близкие мои братья по несчастью и по немощи. Не такие мы. И Милосердный и Премудрый Господь прекрасно знает нас, современных православных. Но в то же время очень любит нас, таких немощных и слабых. Он вручает нам Себя в святых Тайнах незаслуженно часто. Он научил нас в ХХІ веке жить постоянным Причащением Тела и Крови Его, чего не было в практике прошлых веков нашей Поместной Церкви. Научил и позволил нам жить еженедельным чудом – освящением, исцелением, изменением нашего страдающего от греха естества. Чудо, которое каждый из нас видит в своем хрупком и нечистом сосуде человеческой души, незаслуженное и частое чудо – это Дар Божий нам, слабым, неверным и недостойным современным христианам. Господь хочет и нас тоже спасти вместе с нашими святыми предками – исповедниками веры и подвижниками благочестия.

***

И вот – у нас хотят отнять наше Святое Причастие, нашего Христа и Господа. Христа, Который только и дает нам силы жить в этом страшном и коварном мире, мире внешних опасностей и внутренних страстей. И именно этот страх – лишиться приобщения Телу и Крови Христовым – навис над нами черной тучей. И даже если мы это пока не осознаём, то наша душа уже это чувствует, начинает волноваться, метаться и тосковать…

***

«Но подождите, – скажет опять кто-то, – где вы видите эту опасность?»

Видим ее уже в Европе, в ряде Поместных Православных Церквей, в западных странах, где совершает служение наша Церковь. Эта опасность уже стала реальностью. Десятки тысяч православных мирян уже сегодня лишены возможности причащаться Святых Христовых Таин либо для них это крайне усложнено. Возможно, на очереди Украина.

Десятки тысяч православных мирян уже сегодня лишены возможности причащаться

Уже сейчас во многих украинских епархиях вынуждены совершать Литургию без участия мирян, за закрытыми дверями, а потом желающие причаститься миряне небольшими группами – по 10 человек, не более – могут зайти в храм на исповедь и Причастие… Пока так. Пока не введено чрезвычайное положение, о котором ежедневно говорят в СМИ. Наверняка, не за горами и Россия. Пандемия ведь, и первые звоночки зазвенели.

«Это ненадолго, – скажут нам. – На месяц-два, ну, на полгода максимум».

А вы, бывало, расставались со своей любовью на полгода? А с родителями на месяц-другой в 5–6–летнем возрасте? Особенно если были «домашним» ребенком? Тогда вы сможете понять, что предлагаете нашим верующим. А может, кто-то оставался в непроходимом лесу один на один с дикими зверями и ядовитыми насекомыми на месяц-два без палатки, одежды, средств защиты? Нет? Тогда ему не понять, каково остаться верующему человеку один на один с собой и своими страстями на месяц-два без Тела и Крови Христовых. Нет, вы не понимаете, о чем говорите.

***

К вам, дорогие миряне нашей святой Православной Церкви, обращаю сегодня свое слово боли и сострадания я, епископ вашей Церкви, от лица очень многих таких же епископов, священников и диаконов, которые состраждут вам в возможном предстоящем испытании. Мы с вами одного поколения, выходцы из одной среды. Мы с вами вместе делали первые шаги в вере и назидались советами одних и тех же духовников, одинаково радовались возрождению нашей Церкви и – каждый в меру своих сил – участвовали в нем. Мы вместе служили и молились на Литургиях, вместе причащались, вместе трудились постами и радовались в праздники.

Но сегодня мы можем на время оказаться в разном положении. Какими бы жесткими ни были правила карантина, чрезвычайного положения, комендантского часа, которые могут нас настигнуть в связи с этой пандемией, для нас, духовенства, Тайны Христовы и иные Таинства всегда могут оставаться доступными. Мы можем совершать Литургию на дому, причащаться запасными Дарами, совершать для себя и своих домочадцев другие Таинства. Но для многих из вас, наших во Христе братьев и сестер, карантинные правила могут сделать невозможным любой доступ как в храмы, так и в дома священников. Да, это будет не навсегда. Но это может случиться. И к этому нужно быть готовым. В какой-то мере это может стать тренировкой для Церкви перед тем страшным временем, описанным в Откровении, до которого, дай Господь, никому из нас не дожить.

Обращаюсь сегодня к вам, дорогие наши миряне, со словом сострадания и надежды. Какими бы ни были строгими правила чрезвычайного положения в странах, где совершает свое служение Русская Православная Церковь, мы, священнослужители, всегда будем искать любую возможность помочь вам, нашим мирянам, в духовной жизни.

При любом возможном случае мы, священнослужители, будем пытаться доставить вам Святые Дары, принять исповедь и причастить

При любом возможном случае мы будем пытаться доставить вам Святые Дары, принять исповедь и причастить. Мы постараемся всеми способами убедить руководство стран, в которых живем, дать возможность нашим верным приобщаться благодати Святых Таинств. А там, где, несмотря ни на что, сделать этого не получится, мы постараемся от всего сердца молиться. По-братски молиться о всех вас, чтобы Господь помог пережить, перейти этот тяжелый этап духовной жизни без Святого Приобщения.

Возможно, нам сейчас предстоит пережить время, подобного которому не было давно. Пусть оно будет и недолгим, но оно должно нас чему-то научить. Дай, Господь, чтобы наука эта отозвалась в наших сердцах искренней любовью друг ко другу, благодарностью Богу за великий Дар Тела и Крови Его, осознанием глубокого мистического единства всех членов Тела Христова: и мирян, и духовенства.

Преподобная Мария Египетская

Уроки ее жития не составляют геометрически правильного рисунка, но рассыпаны щедро и часто, как зерна в землю или как звезды по небу.

Начнем, к примеру, с того, что некий монах Зосима помыслил о себе, что он преуспел в монашестве более других подвижников. Эта совершенно неоригинальная мысль подстерегает всякого человека, без лени много потрудившегося ради Бога. Свои труды в его глазах вдруг вырастают в размерах, а окружающий мир кажется бесплодной пустыней. «Есть ли еще такие, как я?» – думает человек, оказываясь в это самое время на краю опаснейшей пропасти.

«Есть. Конечно, есть», – говорит ему Бог. Вот Илия думал, что он один, а Бог тем временем сохранил Себе семь тысяч мужей, не поклонившихся Ваалу. Ради того, чтобы смириться, из жарких пустынь в Александрию приходили Великий Антоний и Великий Макарий. Один – чтобы увидеть смиренного сапожника, другой – чтобы побеседовать с двумя замужними женщинами. И тот, и другой – для того, чтобы узнать об угодниках Божиих, живущих посреди мира, а узнав, не думать о себе самих высоко.

Смириться нужно было и Зосиме. Но для этого он должен был пойти не в Александрию, а вглубь пустыни. Там встречи с ним ждала женщина, когда-то жившая в этой самой Александрии и покинувшая ее навсегда. Знакомство с этой женщиной должно было и смирить, и возвеселить Зосиму, а вместе с ним и всю Церковь Христову.

Итак, первый урок: не гордись, но бойся. Всегда найдется у Бога некто, на чьем фоне мнимое золото твоих одежд поблекнет, и ты со стыдом опустишь голову.

***

Что касается второго урока, то есть соблазн сформулировать его просто. Скажем: величие святости, явленной через покаяние великой грешницы. Или так: глубина падения не затворяет нам путь к небесным высотам. Подобных выражений можно насочинять немало. Все они требуют «высокого штиля» и произносятся часто. Но мне кажется, что время требует иного «штиля» и иных акцентов. Я бы сформулировал это так: всепоглощающая сила блуда на примере Марии Египетской. Или: разврат как смысл жизни древнего и современного человека. Или: блуд как опьянительное самоубийство.

Нам на финальной красоте святости фокусировать взгляд не пристало. Блудим-то все, кто не плотью, так – умом. А большинство и тем, и этим – всецело, то есть. А вот по водам пойти или на локоть от земли подняться при молитве, так это едва ли у кого-то даже перед смертью получится. Да и не в этом дело. Не в том дело, что можно в Духе Святом мысли читать, знать Писание, не учившись, бесов опалять знамением Креста. Для начала дело в том, что блуд может быть так силен и сладок, что человек способен 17 лет без всякой сытости искать разнообразия в разврате без всяких укоров совести и попыток к покаянию.

Тут можно сделать остановку ради исторической справки.

***

Продвижение евреев из Египта в Землю Обетования есть живой образ путешествия – как всей Церкви, так и отдельных верующих душ – в Царство Небесное. Это уже описанная в самых главных чертах история путешествия, которое мы все еще совершаем, но на которое можем взирать как на окончившееся. Путешествие это не было прогулкой. Оно было похоже, скорее, на военное наступление. Окрестные народы то добивают отставших и раненых, то нападают с оружием в руках. Евреи же, водимые Богом, идут и воюют; воюют и идут; побеждают и ропщут; терпят наказание и смиряются. Все, как у нас.

Видя непобедимый характер продвижения евреев, враги понимают, что одно оружие тут бессильно. Становятся востребованными духовные средства борьбы. Зовут волхва Валаама, чтобы проклясть Израиль. Ищут и другие формы противодействия. Находят. А именно: замечают, что когда Израиль не грешит, он непобедим и Бог сражается за него. Когда же он грешит, то Сам Бог становится ему врагом и лучше всякого противника казнит израильтян. Вывод – ввести Израиль в блуд, и тогда бери его голыми руками, пока Бог Сам его не уничтожил. Далее идет история о палатках мадиамских, о девицах, столь же прекрасных, сколь и развратных, перед зазываниями которых оказались бессильны мужи Израиля. Все это можно прочитать самостоятельно. Мы же поспешим произнести вывод: там, где нельзя победить, надо развратить. Развратил = победил.

Ведь что есть блуд в плодах своих? Энергия растрачена впустую, взгляд потух, сердце исчахло. Жизнь проходит, стыд, как тайная гниль, съедает кости. Что хотел сделать, что мог сделать хорошего, не сделал. Вместо этого искал, как свинья, грязь, находил, вываливался в ней и опять стыдился.

Влекомый на блуд – это пленник. Он похож на идущего на смерть. Говорит ему сладкий и бесстыдный помысел, женским голосом говорящая мысль: «Коврами я убрала постель мою, разноцветными тканями египетскими… Зайди, будем упиваться нежностями до утра» (Притч. 7: 16, 18). Он слушает, а потом:

«Множеством ласковых слов она увлекла его, мягкостью уст своих овладела им. Тотчас он пошел за нею, как вол идет на убой и как олень – на выстрел» (Притч. 7: 21–22). Идешь на сласть – находишь смерть. «Мир, – говорит святитель Димитрий Ростовский, – сулит злато, а дарит блато».

Но для того чтобы миллионы людей стыдились, но грешили; умирали от стыда, но грешить не переставали, нужны такие люди, которые грешат не стыдясь, то есть такие бесстыдницы, как Мария до покаяния.

***

Второй урок не хочет заканчиваться.

Блуд силен. Мучительно, почти болезненно услаждая тело, он помутняет разум и ослабляет волю. Он делает человека игрушкой в когтистых лапах существ, которые тонко услаждаются блудом, хотя сами блудить не могут (у них нет плоти).

Для этих последних блуд есть умное и тонкое наслаждение. И еще они – непрестанные богохульники. Того, кто уловлен ими, они тоже пытаются сделать соучастником своего богохульства. А зачем, вы думали, они толкнули Марию на корабль, отплывающий в Иерусалим? А зачем она соблазняла паломников и творила на корабле такое, о чем через полстолетия говорила: «Не знаю, как море не поглотило меня тогда»?

Откуда вообще в истории нет-нет, да и всплывут обрывки сведений о «черных мессах», о ритуальных извращениях, исполнители которых норовят под покровом ночи проникнуть в алтари храмов или другие святыни? На некоторых этапах блуднику мало просто блудить. Своим блудом он должен совершать кощунство и надругательство над святыней. Так хочет невидимый «хозяин». То, что Бог вмешивается в эти черные игры, подобно разрушению Им недостроенной Вавилонской башни.

Бог вмешался, и Мария не могла войти в храм. В него свободно входили паломники, блудившие с ней, и паломники, ни с кем не блудившие. А ее мера была уже наполнена и переполнена. Ей пришла пора каяться, но не так, чтоб потом вернуться к прежнему, а так, чтобы либо измениться, либо умереть.

Пересказывать житие не будем. Читавший знает, а не читавший должен потрудиться. Поищем еще уроков.

***

Одежда истлела. Есть нечего. Ночью она коченеет, а днем сжигается солнцем. Спрятаться некуда.

Голод, тоска, одиночество. Но самая большая борьба – внутри. Это нутро, отравленное ядом, только теперь обнаружило себя. Горят желания, распаляется полумертвая от лишений плоть. Оживают воспоминания, становятся перед глазами и не хотят уйти картины ничем не сдерживаемого разврата. Бесы-режиссеры и бесы-художники монтажа устраивают Марии закрытый просмотр картин, снятых по мотивам ее многолетней похотливой деятельности. В пустыне, где кроме Марии нет ни людей, ни животных, в ее голове звучит музыка, шутки, хохот, звучат непристойные предложения. Она бьет себя в грудь, падает на землю, кричит всегда одни и те же слова: «Пресвятая Богородица, помоги мне!»

Все это длилось не день и не два. Это длилось 17 лет. За это время в наши дни человек успевает родиться, вырасти и закончить школу. Мария успела победить и найти настоящий покой. Устали те, кто мучил ее. Отогнанные благодатью, они, скрежеща зубами, отошли и стали издали. Даже через 47 лет после ухода в пустыню в разговоре с Зосимой Мария сказала, что боится подробно вспоминать свои грехи. Боится, чтобы через подробный рассказ не родилось сочувствие прошлому и не вернулась брань, терпеть которую обычному человеку невозможно. Может, она видела кого-то, стоявшего вдалеке?

Умная брань. О ней нет зеленого понятия у большинства из нас, а между тем многие томятся на медленном огне блудных мечтаний и фантазий, на медленном огне грез, рождающих то рукоблудие, то прыжки «налево», то всевозможные загулы. Лукавый продолжает действовать сам, но уже многие люди ему помогают, распространяя содомо-гоморрские идеи через глобальную сеть и прочие средства передачи информации. Среди этой подлинной беды житие Марии Египетской звучит, как шум долгожданного дождя среди засухи. И впору всем вместе «единым сердцем и едиными усты» воззвать: «Преподобная мати Марие, моли Бога о нас!»

***

В ее житии, конечно, важно не только то, что она спаслась, но и то, что она стала причастницей славы еще во плоти. В той самой плоти, которая была прежде порабощена всякой нечистоте. Хотя, повторюсь, эта важность – второй степени.

Важность первой степени – это та насущность опыта святой Марии, та востребованность ее победы, которая рождается от нашего медленного всемирного погружения в блуд. Мы ведь видели многих циников и насмешников. Мы слышали много дерзких слов, сказанных против веры и Начальника веры и Совершителя – Иисуса. Эти терния не на пустом месте растут.

Невозможно бесстыдно насмехаться над верой, не покорившись в тайне разврату. Крайний цинизм, стремление все и вся обсмеять и освистать – это тоже плоды на дереве тайных пороков. Это противно, но еще не смертельно. Цинизм и насмешки многих – это борьба с собственной совестью, попытка заглушить ее голос. Гораздо хуже, когда тайное становится явным и то, что раньше скрывали, объявляется нормой, водружается на знамя. Мы уже и до этого дожили. Впору не полениться и еще раз воззвать: «Преподобная мати Марие, моли Бога о нас!»

Но есть и еще один урок, редко упоминаемый.

Зосима менял монастыри и уходил на Великий пост в пустыню, чтобы покаянный опыт Марии стал известен церковному народу. Но он также ходил, чтобы причастить ее!

Только раз (!) причастилась Мария, уходя прочь от мира, и не хотела, не должна была покинуть землю без еще одного причащения. Вот ради этого причастия и ходил также Зосима в пустыню. Он шел, чтобы повидать сокровище – великую святую, а она ждала, что он придет с великим сокровищем – Святыми Тайнами. Стоит и нам с большей степенью благодарности, с большим трепетом относиться к этому сокровищу, которое свободно преподается нам, лишь бы мы приступали «со страхом Божиим и верою».

Воззовем же и в третий раз к преподобной матери и к Богу, освятившему ее: «Избави, Господи, от сетей блуда всех, кто в них запутался! Сохрани, Господи, от падения в блудную пропасть всякую душу христиан православных! И нас покрой, и нас спаси, Владыко, теплым ходатайством дивной Твоей святой, славной и удивительной, Марии Египетской! Аминь».